Как часто пишут о недостатках и проблемах в обличающей манере!
Так, чтобы тот, кто является источником проблемы, почувствовал, что виноват. Грешен.
И тогда грешник живёт с опущенной головой, скорбью в душе и стыдом перед обличающим и самим собой. И желает отмолить свой грех, получить прощение. Или забыть, загнать вину в дальние уголки памяти. А то и перевалить вину на кого-то другого, на обстоятельства, на власть имущих.

Но в большинстве случаев проблема, причиной которой является человек – это итог его ошибки.

Читать далее →

Не перестаю удивляться простоте и точности языка Бунина. Его рассказ “Косцы” – похож на песню, вернее даже песнь о России.

“Они косили и пели, и весь березовый лес, еще не утративший густоты и свежести, еще полный цветов и запахов, звучно откликался им… Прелесть ее (песни) была в откликах, в звучности березового леса.

Прелесть ее была в том, что никак не была она сама по себе: она была связана со всем, что видели, чувствовали и мы, и они, эти рязанские косцы.

Читать далее →

Между осенью и зимой
всё застыло, а как пылало!
Прах кленового карнавала
носит ветер в тоске сквозной.

Между осенью и зимой
взглядом в кроны нагие – любо,
да рябинную горечь в губы,
быть чудной и чуть-чуть хмельной,

ждать снегов в тишине пустой,
сеять зёрна на почву веры
в наступление майской эры.
Между осенью и зимой…

Острый угол, угол острый –
все четыре и остры́.
Подростковая короста,
глаз угрюмые костры.

Отчуждённость словно метка,
одиночество, как плен.
Самостроенная клетка,
самоссадины колен.

Холод мира, мира морок –
недоверие на щит!
Независимость – не шоры!
И болит. Всегда болит.

Кроет раны мрак прикида,
пустота печёт в груди –
всё сигналы, всё для вида:
тут закрыто, уходи!

Боль и горечь вперемешку:
да, не понят, ну и на…
Я не в хоре! И – насмешка,
и сутулая спина.

Как со мною, так и лаю.
Только сам судья себе!
Отрицаю. Преступаю.
Как-нибудь смогу и без…

Одиноко. Ярость рока.
Шнур наушника, держусь.
Лучше, если лет немного,
хуже, если 30+

Лучше громко! Легче быстро!
круто – дрифтовая прыть!..

Прячу белую пушистость,
пригодится. Может быть.

Бывает, хочется возврата
туда, где было хорошо,
туда, где ты была крылата,
откуда поезд твой ушёл…

Но проку от такого жеста?
Давно разрушены мосты.
Вернёшься – там иное место,
иль место то, но ты – не ты.

Мама-чайник:

-Хрупкая, чистая, – звончатый голос,
не улетела бы, не раскололась!
Острых углов-то хватает вокруг!

Дочка-чашка:

– Мама, к чему закипать без причины?
Видно, и в чайниках водятся джинны!
Всё поучают: держись середины,
бойся ударов и варварских рук,
не дребезжи, не катись по наклонной…

Мама:

– Что же ты хочешь?

Дочка:

– Тайфуна! Циклона!
Чтобы кружились во мне, без шаблона,
ноты корицы, вина и лимона –
море огня, утончённая страсть!

Мама:

– Будет. Окатят горячие волны,
с привкусом ветра, восторгами молний,
мне – изначально бы чистым наполнить
и отпустить. Что поделаешь – мать.

А клена нет. Есть ствол и лист зеленый,
вернее, много-много листьев… Есть кора
и корни, корни… Нет, по сути, клена.
Что значит- клен? Словесная игра.

А человек – то тело или разум?
Дурман влечений ли? Душевный свет?
Быть может, мы – лишь клеточные пазлы.
Что – человек? А человека нет.

Все сущее – причуды светотени,
наш мир иной, чем был он миг назад –
и этот клен, знакомый мне с рожденья –
как выстрел новизны на каждый взгляд.

И ты, и ты… Бывает, ожидая
поступка от тебя, затраты сил,
я не к тебе по сути обращаюсь,
а лишь к тому, кем ты недавно был.

Выходит, если зримое – лишь фантик,
как привязаться? Все изменит миг.
Привычки я развязываю бантик
и отпускаю, миновав тупик.

Молчаливый милый мим
так застенчив, помню, был.
Прятал пыл в умелый грим,
по канону – из белил.

А на сцене этот взор
только мне сиял и звал!
Вот ведь, думала, актёр,
выше всяческих похвал.

Разгадать бы эту бровь –
болевой излом черты!
Нечитаемость без слов –
разновидность слепоты.

Милый мим играл на бис,
принял мой дежурный “чмок”.
Лишь печально, скобкой вниз,
губ кривился уголок.

Вьюжно… Хочется уюта.
В серой хмари стынет даль.
Воцарился, правит люто
сиво-встрёпанный февраль.

Только солнечные клинья
вдруг пронзают муть небес,
так окатывает синью,
что уже не до словес.

Перламутрово играя,
струйно вьётся вышний свет,
звоны галочьего грая
осыпаются в ответ.

Свет играет, будто лечит,
я иду в режиме off
дара речи человечьей,
не найти такому слов.

Идите через миры многие

Сантии Веды Перуна

идите
идите через
идите через миры
через миры многие
миры многие развивая
развивая их
их совершенствуя
совершенствуя дух
дух свой
идите

иду
иду по миру
по́ миру иду
иду несу лиру
лиру и миро
миро беру –
беру виру
виру миром
миром иду
иду

Затихает внутри суфлёр,
мир лилово укрыл туман,
настроение соль минор…

Читать далее →

Хочется солнца! Чтобы горячо – по коже, ласково – на лицо.
Чтобы блаженно купаться в игристом, светло-медовом.

Хочется свежего, сочного, только сорванного.
Тугих стрелок лука с куском посоленного хлеба.

Читать далее →

Отогретые, все нараспашку и
запьяневши от марта чуть-чуть,
налегке спозаранку в Ромашково
мы с косичками двинемся в путь.

Читать далее →