Чёрные – чёрные веки, пустите!
Дайте взглянуть – может, есть ещё свет?
Птицы, деревья, люди, простите –
нет меня, нет меня. Нет меня! Нет!!!

Чёрное небо насыпало соли –
чёрная соль на доверчивость ран.
Даже не плачу. Не крикну от боли.
Мёртвою хваткой – чёрный обман.

Кто говорил – что бывают цвета?
Это обман. Только чёрный вокруг.
Кто говорил – есть любовь, доброта?
Это обман. Не протягивай рук…

На разноцветном бесстрастное вето.
В чёрном тумане ответа не жди.
Тут для меня под великим запретом
алые ночи, цветные дожди.

Чёрные-черные веки, закройтесь…
Я не хочу видеть алый рассвет…
Птицы, деревья – вы не беспокойтесь…
Нет меня!!! Нет меня! Нет меня. Нет….

Белая палата,
белая постель…
в лунной дымке тает
призрачная дверь.

За окном на ветке
ветер рвет листву.
Белая таблетка
на мою тоску.

Мечутся ресницы,
что за маята…
Норовит присниться
светлая мечта,

как в наряде снежном
кружится земля,
как целует нежно
солнце февраля,

светится белёсо
роща у реки,
и летят на косы
с вишен лепестки…

Молоко из плошки
словно наяву.
Подремлю немножко.
Может, поживу?

Раннее, раннее утро,
Стекла – аквамарин.
Сон в эту пору чуткий
В первых гудках машин.

Синяя тень в ресницах.
Ранний звонок: “Прости”.
Счастья синюю птицу
Я отпустила: лети!

Аквамариновым взмахом
Перечеркнула ночь,
И улетела птаха
Из синей комнаты прочь.

Я синей тушью стала
Скрашивать грусть в глазах.
И улыбаться пыталась,
И не смотреть назад.

Синие буквы-путы:
Врозь. Нелюбовь. Не сбылось.
Синее снилось будто…
Может быть, не спалось?

Серое небо вуалью
поздний закрыло рассвет.
В лужах размешан с печалью
желтый берёзовый цвет.

Сон мой рукой умелою
кистью рисует на шёлке:
Небо – оттенки серого,
роща – оттенки жёлтого.

За пеленой тумана
золотом – чей-то взгляд.
Солью в открытую рану
сыплется листопад.

Серые будни крепко
крутят мечту бинтом.
Росчерком голой ветки:
будет. Придёт. Потом.

Стена перечёркнута тенью от ветки,
в туманную лунность плыву до утра.
Откуда во сне – чёрно-белые клетки,
и движет фигурами чья-то игра?

Охрана у белой стоит королевы,
а чёрная конница мчит напролом.
Вот связка, размен, рокировка налево,
вот пешки за светлым бегут королём.

У рыцаря в белом – настройки защиты,
печалями мается чёрный король.
Мне снится, что жертвы в процессе гамбита
реальную жгучую чувствуют боль.

Что тёмный венец надоел королеве,
терпение белой ладьи – до поры,
горяч офицер и в любви, и во гневе…
Не вижу во сне: кто хозяин игры?

За краем доски – непроглядная смоль, но
шепну игроку, загадавшему шах:
о, не навреди, исключительно больно
фигуркой лежать в равнодушных руках.

Солнце брызнуло в задреманное утро,
Светлым золотом на шторах рисовало,
Блики сыпало на щеки мне, как пудру,
И на струнах полусна играло ало.

Сон держал меня в мерцающих объятьях,
Я на крыльях золотых во сне парила,
А перо в руках писало песню счастья
Сняв мелодию с небесного винила.

Я раскрыла свету чуткие ладони,
Уловив аккорды солнечного гула,
Отвечала им созвучием гармоний…
Я глаза открыла в утро. Я проснулась.

Снилось мне, что было тяжело,
Очень.
Снилось, что пускали в ремесло –
Впрочем,
Чтобы не надеялись сваять,
Сплавить,
Оставалась я сама своя.
Прави

Выполняя заданный урок,
Злобы
Отторгала вкрадчивый глоток,
Пробы
Чистоту правдивую храня.
Чудом
Распылило искрами меня
Людям.

Ювелирной роскошью сверкать –
Скука,
Солнечную выпустила рать.
Руки
Обрели сноровку от людей,
Новью
Стали воплощения идей.
Солью

Истины оттачивала блеск
Гоем.
Обращала светоносный всплеск
Зноем.
Принимали благородный свет
Кожей,
Он прогнать напасти темных бед
Может.

Снилось мне сиреневая стыль –
Поздно.
Посылала я во мраке пыль
Звёздно.
Снилось, был мой изначальный рок
Спрятан.
Не теряет сути – кто-то рёк –
Злато.

Млечным туманом зарю занавесило –
Магия чар превращения.
Розовым цветом, не грустно, не весело –
Нежности тихой свечение…

Светло-малиновое послевкусие
От поцелуя, и искрами
Иней узорный, подсвеченный фуксией,
В вензель таинственный выстроен.

Тонкие веки просвечены, трепетно –
Роза в ладони признанием.
Свет откровения сонного лепета,
Тайная краска желания.

Персик как замшевое наслаждение,
Чай с лепестками гибискуса…
И не задержишь в момент пробуждения
Сон с бело-розовым искусом…

Засыпала на атласных простынях,
Чудной нежности кофейного оттенка,
И сорочка с белым кружевом меня
Превращала в островок молочной пенки.

Я скользила по наклонной в сладкий сон,
Балансируя на краешке отрадно.
Лепестками окружил меня бутон
Филигранно-томной розы шоколадной.

От камина исходил янтарный свет,
Лил сиропом на коричневую кожу.
Я была в хрустальной вазочке конфет
Начинённой винной вишенкой, похоже.

Над кофейной чашкой завивался пар,
Как картина размышления о дао.
И держал меня в объятьях пеньюар
Цветом, словно мексиканское какао.

Там во сне я понимала всё до дна,
Что давным давно ацтеки или инки
Шоколад придумав, знали, как нужна
Даже в самой сладкой сладости горчинка.

Я в полет – ветер рвет оперение,
Я светить – приползает затмение,
Я мечтать – мне ушатами скепсиса,
Я улыбку – мне зависти герпеса.

Только флаги над замком развесила –
На гранит – эпидемия плесени,
Что питается светлыми соками,
И ползет, не пуская к высокому.

Улыбнусь ли я парусу алому –
Пальцем тронут висок: небывалое!
Убеждение связывать узами
Называют ненужными грузами.

Если двигаюсь интуитивно я –
Ярлыком получаю: наивная!
Принимаю лишь истинно верное –
В спину слышится: высокомерная!

У меня не проблемы со зрением:
Есть вокруг мастера отемнения,
Что с глазами живут обречёнными
И на белое скажут, что черное.

На границе меж светом и теменью
Совершают они отемнение
В серой зоне тоски и неверия,
Несмотря, что открыла все двери я.

Я оставлю те двери открытыми,
Но летаю своими орбитами.
Со своими сверяясь светилами,
Заряжаюсь я светлыми силами.

Желтый зной стекает каплями
и струится ярым маревом,
виснет под полями шляпными
пеклом саун и солярием.

А в витринах – отражение:
подкопчённая сардинка я.
Ворожу судьбу блаженнее:
стану я… прозрачной льдинкою!

Вот плыву я вся холодная,
пузырьки вокруг щекотные,
минеральная природная
гладит волнами дремотными…

…исхожу прохладной негою…
Ах…и снова в прежней фазе я,
вот и дом, дошла по пеклу я,
как бы, если не фантазия?

На теплых складках утренней постели
Сквозь листья блики солнца зелены…
Плыву к себе из сонной глубины,
Ложусь полутонами акварели

На золотистый лист начала дня…
Оттенок трав у кружевного тюля
Под ветреною ласкою июля,
А солнечные зайчики меня

Осыпали горячими мазками,
Ныряя в волны спутанных волос…
И изумруды на ветвях берез
Нашептывают тайное стихами…

Он еще молодой и зеленый, 
Он не ведает счет годам. 
Шевелюрою окрыленно 
Так и тянется к небесам. 

Будут годы сменять друг друга, 
Ветви вширь, корни вглубь – окреп. 
Глядь – а ствол обвивает мудрость, 
Как из сказки златая цепь. 

Но как только вином апреля 
Закипает весенний сок, 
Он, по-юному зеленея, 
Снова к небу стремит листок.

Мы пили лето по глоточкам
Дождей, озер, ветров и зноя.
Мы ели лето по кусочкам
в блаженной ауре покоя.

Читать далее →

Виру сбирает тьма. Кривая – вира помалу…
как вариант ярма.
Не уступить, жить!
Просто жить на свете – и на свету. В мире.
Прясть новые ветры,
всласть – строчек листу, воли крылу. Ладить струну лире.
Жить! Вдеть луч в иглу,
шить – стежки рассыпать ало,
творить, чтобы строчка пылала
точкой – кипения, зрения, невозврата.
С утра до заката делом
раздвинуть пределы.
Свить воедино цвета и звуки:
слышать седины,
не поджигать мостам старые спины,
скуки не знать – так зелены ветра,
трели истомно-лиловы –
метелей ли, соловьёв…
Слово, смакуя, испить –
Гумилёв ли, Фет
или мудрый лепет трёхлеток…
Жить! Напропалую влюбиться,
биться сердцем зрячим
о ледяную прозрачность стены и взгляда.
Келью бутона – взорвать!
И расцветать по канонам весны…
Награда – из глубины – свет:
смерти нет, если… Жить.