Человеки

Елей

что так приторно аж до горького
вы б умерили льстивый пыл
наблюдать – как по коже тёрками
испытать – будто яд испил

на бессилии, на расчёте ли
замешали вы свой елей
сквозь него проступает: лжёте вы
но не клеится, клей не клей

Беги!

… а он прыг с окошка и покатился

Русская сказка

Куда, безрассудный, куда?!
Горяч… только это пройдёт.
Все смолоду ищут высот,
гарцуя то вверх, то вперёд,
а там и – узда-борозда.

Куда же ты в сумрак ракит?
Опасен неведомый путь:
петляет ушастая муть,
является серая суть
да рыжая льстиво сквозит.

А морок сплетает круги,
ухабы да нежить вокруг.
А вдруг – припеваешь – а вдруг?!
Влечёт от сусеков и скук –
горяч… Так беги же. Беги!

Зависим

От градуса, дыма, общения, писем,
От кайфа и драйва – зависим, зависим.

От гонки за взрывами адреналина.
От жажды насытиться серотонинно.

От лайков, от селфи, кино до испуга,
От гаджетов, скорости и – друг от друга.

Читать далее

Если бы

Если б деревья всегда были желтыми,
Не приходило бы к нам вдохновение,
Светлая грусть, острота ощущения –
Если б деревья всегда были желтыми.

Если бы были деревья зелеными,
Не распускались бы вёснами заново,
Мы бы не знали томления пьяного,
Если б всегда были листья зелеными.

Вот оно что: красота в изменении,
В вечном движении с высшими смыслами,
Необъяснимом словами и числами.
Вот оно что: красота в изменении!

Так почему мы тогда беспокоимся,
Видя в любимых глазах изменения?
Это ведь признак того-же движения.
Так почему мы тогда беспокоимся?

Гордыня

Когда для нас царит на пьедестале
“моё” – желанье, вздох и чих,
то это значит, мы порастеряли
в потоке лет и бед себя самих.

Ты опускаешь занавес железный,
творишь спектакль, где сам себе кумир.
Ты – гвоздь программы, но зашторен мир,
надеяться на “браво” бесполезно.

Кренится вкось иллюзий пирамида,
где боль о ближнем вовсе не важна.
Мы блюдо жизни с соусом обиды
едим, так и не вырвавшись со дна.

Есть минуты

Есть минуты, когда торжествует плоть,
а у плоти по жизни крутой замес.
Эта мельница в силах в муку смолоть
Утончённый ажур из духовных лес.

Так задумано, двери, от них – ключи.
Дали тело – носи и сполна плати.
Если плоть торжествует, душа молчит –
Так бывает на нашем земном пути.

А когда отключили контроль верхи,
и к улёту натянута тетива,
ну какие тогда тут к чертям стихи?
И к чему в этот миг вообще слова?

Неисповедь

Грешна? А в чём моя вина?
Своей ли волей рождена
блуждать среди неверных вех?
И есть ли в этом мире грех?

Вот отведённый свыше срок:
урок – шажок, урок – шажок…
Рубеж веков, тропинка – Русь,
и я учусь, учусь, учусь.

Дорога – тысяча препон –
куда ступить, каков резон?
Иду, творю по мере сил –
нас кто-то этому учил?

Иду по солнцу, с ним в ладах,
подмогой – свет, помехой – страх
не так сказать, не там ступить,
не так за грех поклоны бить…

Но без ошибок на пути
душе уроки не пройти,
и если учится она,
моя ошибка – не вина,

а шансы вектор поменять,
наладить ход, уменьшить кладь…
Наш мир душой растущей нов,
а страх греха растит РАБОВ.

Завет “ошибся, так исправь”
творцов приводит в эту Явь.
В большой космической игре
мы – ДЕТИ Бога на земле.

Нет кары там, где есть любовь,
и бороздит страницу вновь
пера упрямая соха:
“Есть путь уроков. Нет греха”.

Столик

Дед был похож на корявый сухой сучок,
словно сплетён из морщин и усталых жил,
в доме у сына осваивал свой шесток,
больше молчал да махоркой в углу дымил.

Шаркал подошвами, тяжкий терпел недуг,
девять десятков своих кое-как тащил.
Сидя за общим столом, не глядел вокруг,
чавкал беззубо, сопел, проливая щи.

Этой картины терпеть не смогла сноха,
дед за отделным обедал теперь столом
(как человек, не сказать, что была плоха –
нервы, работа да маленький сын при том).

Как-то увидел отец, увлечён малыш:
гвозди, бруски, молоток, отыскал сверло…
“Милый мой мастер, рассказывай, что творишь?”
Сын посмотрел озабоченно и светло:

“Мама состарится, старенький станешь ты.
Папа, смотри, правда, выглядит чуть косым –
тут завернуть бы ещё по краям болты…
Это вот столик, вы будете есть за ним”.

В добрый путь

В добрый путь, малыш, иди смелей!
Видишь, солнце с самого порога?
В этом мире множество путей,
Твой сейчас – учебная дорога.

Ранец – словно крылья за спиной:
Распахнутся вволю, будут сроки.
Это будет странствие, не бой –
только научись принять уроки.

Этот твой с иголочки наряд,
И игрушек брошенная стая,
Этот твой чистейшей пробы взгляд…
Я смотрю – и сердца не хватает.

В добрый путь, что значит путь добра!
Раздружись с сомнением и ленью.
Перед светом отступает мрак,
Если то “по твоему хотенью”.

Доверяйся внутренним часам
И желанью становиться лучше.
Помни о волшебном слове “сам”.
А до старта – доведу за ручку.

Утро, сентябрь, первое

Утро, сентябрь, первое…
В осень окошко распахнуто.
Горкою – яблоки спелые
Рядом с лиловыми астрами.

Бант белоснежно-капроновый,
Фартука крылышки юные…
Светлое, чистое, новое
Тонко натянуто струнами.

Вспенился двор георгинами,
Мелом на праздник размеченный.
Год впереди – время длинное.
Жизнь впереди – бесконечная…

Солнце – на свежеокрашенном,
Мелом – как первою тропкою…
Взгляд, потаенным украшенный,
Вздох – откровение робкое.

“Школьные годы заветные”,
Звон – золотистыми брызгами!..
Как это в душах отметилось,
Выросло судьбами, жизнями…

Ручка застыла над строчкою,
В клеточку – чистое, белое.
Светом во мне – непорочное
Утро. Сентябрь. Первое.

Очень пернатые

Словно мухи тут и там…
В. Высоцкий

Эти пернатые, очень пернатые птицы…
Кем снесены и насижены – не разобрать;
рты нараспашку – желают орать и кормиться,
чуть на крыло – и не сыщешь родившую мать.

Часто туманны, тревожны, абсурдны, нелепы –
тем непонятнее их перелётная прыть,
дар овладеть, воцариться и править свирепо –
тьмущая тьма их, пока их готовы вкусить.

Эти пернатые, очень пернатые птахи
слёту с дисплеев творят чудеса и захват –
гнездятся, виснут с ушей, наши охи и ахи
тянут-потянут из нас, вырастая стократ.

Уходят генералы

Навытяжку в шкафу лампасы алы,
неугасимо золото погон.
В последний путь уходят генералы –
высокой пробы стойкость и заслон.

С трудом шагая в гору в новом веке,
нажитый груз не скидывая с плеч,
они умели так по-человечьи
вести вперёд, осилить и беречь.

Колышат флаг аккорды лакримозо
залётный тянет по полу сквозняк,
дрожит в стаканах завтрашней угрозой
разлитый на помин души коньяк.

Выпускная печальная

Вот взмахнул зелеными крылами
ваш прощальный школьный день.
Светлые улыбки со слезами –
как слегка увядшая сирень.

За окном знакомые березки
тоже, кажется, грустят,
и, наивный, в девичьей прическе –
бант, как десять лет назад.

Повесть детства близится к развязке
песней выпускной весны.
На столе – усталая указка,
Все задачи решены.

Завтра так и манит дальней далью –
солнце, поле, васильки…
Взрослый путь белеет новым файлом,
в нем покуда – ни строки.

Не найти от грусти этой средство,
что-то не вернуть, увы.
По звонку уходит ваше детство
вот и повзрослели вы.