Облетали минуты с черёмух
в бело-розовом отчем саду,
где струилась лиловая дрёма,
как дурманный настой на меду.

Всё семейство – и русы, и седы –
повече́рять сошлось у костра.
Расцветила неспешность беседы,
воробьино звеня, детвора.

О покосе, о саженцах вишни,
и про купно построенный дом,
о порядках житейских и вышних
говорили – о том и о сём.

У родни четырёх поколений
так похоже синели глаза.
И плыла полусфера вселенной
над лесами и весями за…

Убаюкивал говор отцовский,
вял костёр – облетающий мак…

(Только – не было этого вовсе.
Никогда не случилось. Никак.
Запустение пахнет как ладан
над забытым гнездом родовым.
Над бесцельным цветением сада –
сизым облаком траурный дым.
Поразвеяло род синеглазый
лепестками с весенних ветвей)…

…Этот сон видел прадед под Вязьмой
до смертельной атакой своей.

***

На старом фото прадед, мой ровесник,
в рисунке губ – как будто, отблеск песни,
глаза глядят на мир светло и прямо,
сомнений в силе истины – ни грамма,
отвага в повороте головы…

А я стою с похожими чертами,
ищу каналы связи между нами.
Научишь, прадед, в муторном сегодня
тому, как можно думать всенародно,
безгрешно? Как тогда умели вы.

***

Забросил землю век в дурманный сон,
Забвением-быльём опутал крепко.
Несут ветра полей сиротский стон,
Да запах мёда с одичавших веток…

Всё чудится – под пустошью, томясь,
Побеги от артерий черноземья
Нащупывают прерванную связь
В неистребимой жажде возрожденья.

Ужель не нам от века суждено
Внести раденье в этот цикл солярный –
посеять в залежь новое зерно?

Но что́ посеять? Выросши, оно
Вознаградит ли очищеньем кармы?
Вплетёт ли в цепь надёжное звено?

Забросил землю век в дурманный сон,
забвением-быльём опутал крепко.
Несут ветра полей сиротский стон
да запах мёда с одичавших веток…

Читать далее →