Не трогайте стихи. Они ранимы,
подобны кружевам, что заплели
из струн душевных вперемешку с ветром,
с лучом, в котором пыль – осколки снов…

Вам не видны узоры? Лучше мимо
пройдите вы по краешку земли,
где вам не суждено найти ответа…
Вот так любви не внемлет нелюбовь.

Искусство – познание мира,
А также себя познание.
Талантом в космическом тире
В суть-истину попадание.

О нет, не пассивное зеркало.
Не вопль извращенной глотки.
Искусство – огонь немеркнущий,
В плывущей по звездам лодке,

Ту лодку зовут душою,
Скользить во вселенском лоне ей
И без Моисея и Ноя
Искусством творить гармонию.

Перебираю я чуткими пальцами
слов жемчужины.
Ритмы, как пульсы по струнам и клавишам,
Строки – кружево.

Мне ли подвластны узора сплетения,
Провидению ль?
Что открывает особое зрение
Вдохновения?

Тонкой завесой вуали наброшены,
Ткань просвечена
Утренним золотом. Вспыхнуло, спрошено –
А отвечено?

Как из ларца, что до срока оставлено,
И на солнышко,
Сердце в строку, как жемчужина, вплавлено
Все до донышка.

Писать оваций ради – смысл?
Ничтожно, в сущности, тщеславие.
Когда бордово бьется мысль
И выстрел делает в заглавие,

Читать далее →

Лежит на тарелке банан –
Обычный, неоригинальный,
Такой тривиально банальный,
Как на теплотрассе бурьян.

А он не расстроен никак,
И даже ни разу не грустный,
Когда, восхитительно вкусным
Он кажется нам натощак.

В поэзии также порой.
Найдешь наслажденье в привычном,
Услышишь пронзительно-лично
Соткрытое под кожурой.

Отнюдь не порок простота.
Надуманность рифмоизысков
К искусству бывает неблизко,
Когда сердцевина пуста.

Любите кувшин меньше, а воду больше

Р.Лефорт

Во-первых, что?

С Суметь определиться, что сказать,
О Осмысленное к людям отпустив,
Д Добавить пережитого печать –
Е Его внести в рождаемый мотив,
Р Решить коснуться ткани бытия,
Ж Живые нити бережно вплести,
А Аккордом брызнет новая струя,
Н Начнётся песня нового пути.
И И ты – соавтор общего того,
Е Ещё плоды увидишь от него.

Во-вторых, как?

Т Тропа стихосложения – химера
Е Едва ли сможешь по стопам идти.
Х Хитросплетенья ритма и размера –
Н Наедине… внутри… едва… почти.
И И всё же – стопы, строки, метры, рифмы –
К Как маяки и в то же время – рифы.
А А ты в обнимку с музой – посреди.

Разве может жасмин не пахнуть?
Разве может орёл не летать?
Не умеет дельфин не плавать.
Не умею стихов не писать.

Где-то там, где душа наверно,
Зарождается строчко-нить.
Выбор есть? Остаётся верно
На бумагу её уложить.

Для кого? Для себя, возможно,
Чтоб гармонию обрести.
Ведь орёл не летать не может.
И не может жасмин не цвести.

Пёрышко, зёрнышко
сей, сей,
слово на полюшко
дней вей!
Горстью по пресному –
со-лью,
пламенно, песенно –
вво-лю!

Строчки былинками –
в рост, в бег.
В пору былины ли
нам, век?
Пёрышко, петельки –
бой, нерв.
Издревле светлые,
нам – вверх!

У Лукоморья дуб зелёный
он и сегодня там стоит,
чтобы “поэзией” палёной
никто не мучил алфавит.

Внезапно, как бывает с важным, пришло осознание.

Поняла, как происходит явление любого творения.

Оно уже есть – сгустком энергии, информационным полем, замыслом провидения ли…

Оно есть где-то на ином уровне, в немыслимом для нас измерении.

И чтобы появиться в нашем мире Яви, творению нужен Творец.

Его душа умеет… она способна выразить Это на человеческом языке.

Творец – антенна и преобразователь энергии высших смыслов.

В некотором царстве, неведомом государстве жили-были люди-не люди, существа-не существа – мастера диковинные. Звались они словокрылами, потому что любили и умели слова тАк сказать-написать, что у слов тех крылышки появлялись. И летали слова далеко и близко, высоко и низко, дорогами разными, путями ясными да потаёнными. Кого из людей крылатое слово коснётся – тот вокруг оглянётся, диву даётся. Да и как не дивиться – дерева-травы сильнее зеленеют, цветики-цветочки словно звёздочки горят, а тайны тайные – сами собой открываются.

Читать далее →

Ты говоришь, что все уже написано
Об осени, дождях и листопаде,
Что эта рябь на сизых лужах – истина,
И этот всплеск иронии во взгляде,

Жемчужный свет с полынными оттенками –
Обычная банальнейшая серость,
И наша жизнь с туда-сюда ступеньками
По сути – вечно действующий ксерокс.

Но я с долготерпением поэта
Точу по капле камень вновь и вновь.
Уже давно воспета осень – Эта?
Кто описать успел моЮ любовь?

Да, миллионы раз уже смеркалось,
Рождая поэтическую вязь.
Но каждый раз то было – “уникальность
Из уникального, вот здесь и вот сейчас”.

Всё сущее не безнадёжно плоско.
Во всём есть свой оттенок и нюанс –
И в этих золотых с берёз обносках,
И в строках, что в который первый раз.

Достоинство стиля заключается в ясности
Аристотель

Светлее. Не в одном глазу
царит февральская лазурь,
и ясно. Ясно!
А хмари-мари, смури хмурь
палили-лили в бирюзу
себя напрасно.

Тумана манна немотой
слоисто истово – не то,
не воли ниша.
Уловы слова – не лото,
но смысл, умытый синевой,
пролитой свыше.

Читала свои стихи подопечным студентам. Уговорили-таки. Они далеко не глупы, начитаны, насмотрены, наслушаны. Некоторые вообще умнички.
Слушали стихи с интересом, на многое раскрывали глаза шире, освещались пониманием, кивали, улыбались, задумывались. Потом аплодировали, благодарили.
У нас принято говорить откровенно. Настя сказала: некоторые стихи трудно воспринимать и понимать, сложные очень. (Ну, говорю – умнички). Может стихи были и не сложные. Может просто не очень хорошие, вот и непонятные.
Я про себя хихикнула – это у меня-то – сложные стихи? Как часто получаю по лбу за стихи “в лоб”. За прямолинейность, традиционность.
Но дело не во мне, я о другом.

Читать далее →

Напоено́ перо огнём творения. На нём,
на самом острие, сиреневым,
весенней каплей – будущее слово.
На ветрах и взглядах
зябнет, привычно-ново.

В начале ряда
ясноликих букв
перо выводит Аз:
остро́, на белом – суть моя:
Аз есть Я.
Упруг раскрытый лист,
а путь скалист,
там дальше – веди, рецы –
творения пылца…
И сердце, сбоя́,
расплавит олово мозгов.
Таков удел творца
от Прави – Аз есть Я.