Внутри

Есть минуты

Есть минуты, когда торжествует плоть,
а у плоти по жизни крутой замес.
Эта мельница в силах в муку смолоть
Утончённый ажур из духовных лес.

Так задумано, двери, от них – ключи.
Дали тело – носи и сполна плати.
Если плоть торжествует, душа молчит –
Так бывает на нашем земном пути.

А когда отключили контроль верхи,
и к улёту натянута тетива,
ну какие тогда тут к чертям стихи?
И к чему в этот миг вообще слова?

Пусть полюбят просто так

Нет в мире совершенства
Антуан де Сент Экзюпери

Прошепчу: почаще снись,
Антуана звёздный свет,
где премудрый рыжий Лис
совершенства, скажет, нет,
а финал – не только приз.

Разрешу себе огрех
и уроки не на пять.
Без натаски на успех
и медали “Лучше всех”
легче кажется дышать.

И тогда на взлёт готов
по свои́м изгибам схем,
без дуэлей и фронтов,
без “сегодня ты никто,
повоюешь – станешь всем…”

Разожму-ка я кулак,
забывая о гран-при.
Знаю: любят просто так,
неохочую до драк,
в свете звёзд Экзюпери.

Чистовик

Хочу прожить чистовики
на полном вдохе,
чтоб пахли травами стихи
и ветром – щёки,

минуты с привкусом огня
и непокоя
испить, пока везёт меня
случайный поезд,

и ритм ловить за тактом такт,
слагая скерцо,
и удивленьем, как рюкзак,
наполнить сердце.

Не пропустить ни миг, ни блик,
начало слога.
Распахнут парус-чистовик,
моя дорога.

Утро, сентябрь, первое

Утро, сентябрь, первое…
В осень окошко распахнуто.
Горкою – яблоки спелые
Рядом с лиловыми астрами.

Бант белоснежно-капроновый,
Фартука крылышки юные…
Светлое, чистое, новое
Тонко натянуто струнами.

Вспенился двор георгинами,
Мелом на праздник размеченный.
Год впереди – время длинное.
Жизнь впереди – бесконечная…

Солнце – на свежеокрашенном,
Мелом – как первою тропкою…
Взгляд, потаенным украшенный,
Вздох – откровение робкое.

“Школьные годы заветные”,
Звон – золотистыми брызгами!..
Как это в душах отметилось,
Выросло судьбами, жизнями…

Ручка застыла над строчкою,
В клеточку – чистое, белое.
Светом во мне – непорочное
Утро. Сентябрь. Первое.

Тик да так

Тик да так.
Шаг да шаг, тяжелей рюкзак.
Но в апреле звенит ивняк –
так и тянет уплыть, истая –
воспарить лепестками мая,
меж черёмух шнырять шмелём,
гладить липы медовым бликом,
разрумянить июнь клубникой,
пить минуты горячим ртом –
самый смак.
 
Тик да так.
Кап да кап по берёзе сок
или это в часах песок –
вон, натикало полбархана.
Знамо дело, не только манна.
Не удержишь его в горсти,
уступая себя трясине...
Но лечу от земли до сини –
из потребы расти, расти
по пути.

Иди?

Звёздные сполохи – с плеч.
В строй – непривычная стать.
В ножнах на поясе – меч.
С кем или с чем воевать?

Пустошь, не видно конца.
Камень дороги… Идти?
Дым, аромат чабреца…
нет направленья пути.

Пальцы с кольцом ” сохрани”,
в сторону – кружево штор.
Веры прозрачная нить
пишет неясный узор.

Чудится пропасть во ржи,
май недоверчивый – юн.
Где-то огни, этажи,
малые зёрнышки рун…

Где-то с картинками том,
рыцарь прекрасный в седле.
Колкие мысли о том –
стынут на синем стекле.

Жемчуг на шее луна
кутает в призрачный свет.
В этой дороге из сна
карты и спутников нет.

Холод ползёт по пятам.
Камень дороги – иди!
Грею свой маленький храм,
руки прижавши к груди.

Отзвук колокольчика

Мы стояли в центре линейки на школьном дворе. Я смотрела на асфальт, пёстрый от лепестков пионов, и он туманился от слёз. Я теребила малиновую ленту выпускницы, слушала последние аккорды музыки, я вбирала в себя краски, звуки, ощущения этой неожиданно до боли грустной минуты. Хотела запомнить всё это и унести с собой, туда, где я буду одна, без вечного нашего МЫ. Без учителей, без толпы в школьном коридоре, без до последнего жеста и слова предсказуемых одноклассников, без школьной сумки, исписанной сейчас прощальными излияниями девчонок и парней…

Читать далее

Изъян

Рассыпалось прошлое в колкое крошево,
горестный тлен.
Не жалея колен, я – в осколки:
вернуть бы, спасти!
Все пути Галатеи
от воли творца – стежки за иголкой,
сердца
вне его рассыпаются в прах,
отпечаток тоски на губах…

Вопреки этой тьме без просвета
придумала вето
стараниям сделать разбитое наше – целым.
Отрезвела.
Раз билось, накрыл дурман –
знать, оно изначально имело изъян.

Просыпаюсь

Я – застывшее дерево берёзы, от зимних морозов спрятавшееся в спасительный сон: не мёрзнуть, не дрожать, не искать тепла заледенелыми ветками. Недавние порывы безжалостного ветра гнули и казалось, сломают. А теперь по мне начинают двигаться тёплые соки… Во мне рождается желание раскрыться – листьями, свежим ароматом…

Я – маленький синий подснежник. Под добрыми лучами моего Солнца я оживлённо, снежинка за снежинкой раскапываю навалившиеся снега холода, равнодушия, малодушия, обид… Я раскапываю снег зелёными ладошками, хочу наверх, ввысь, к теплу, к жизни, к Солнцу. Не желаю больше припадать к земле в ледяной темноте одиночества! Хочу расцвести, изо всех своих молодых сил. И подарить себя.

Я – верба на берегу реки. Зима внушала мне, что каждый мёрзнет в одиночку. Она заледенила песню речки. Она бросала в меня колючие льдинки обмана и разочарований. Зима оставила меня одну и велела выживать как хочу. А я выжила. Моё Солнце коснулось меня ласковыми теплыми лучами и я в ответ раскрылась нежнейшими пушистыми вербочками. Хочу чтобы прикосновение ко мне дарило тепло и радость. Дарю свою мягкость и пушистую нежность – я для этого и родилась.
Я пробуждаюсь… После зимы, холода, жестокости, обид и нелюбви. Пробуждаюсь к Весне, к жизни, к Любви. К Солнцу.
Пробуждаюсь, чтобы сделать чей-то день добрее.

Вырастаю

По усталому снегу из прошлого прочь…
Для смешинок глаза мои, сну – моя ночь,

Для улыбки – губы, а плечи – для ласки,
Для прогулки аллеи, душа – для сказки.

Для другой ладони – озябшие пальцы,
Замирание сердца – для тихого танца.

Для весеннего ветра светлая чёлка,
Для жасмина с черёмухой – ваза на полке.

Это светлое платье – для апреля и мая,
Я из боли своей по чуть-чуть вырастаю…

На обочине

Мчалась трассой и – на обочине,
ошарашена, скособочена,
до поры какой-то отсрочена,
мимо общий поток бурлит.

На обочине в неподвижности –
куст цикория, два булыжника,
фантик пыльный, обложка книжная –
мир без цели и без орбит.

Читать далее

Солнце есть

Накрыло. Давит. Ниже, ниже…
Прижухли крылья, ко мне прижались.
А как раскрывались – рыже! Удало!
Сверху тучи. Вернее, одна – неохватная серость,
вата…
Хотелось
полётов с ветрами,
по солнечным струнам,
в храме утра нащупывать тропы и строки
босыми ступнями,
огня не скрывая за скобками губ,
желания жить безоглядно…

Нещадная темень.
Накрыло. Скрутило в пугливый клубок.
Силки горько-сумрачных мыслей –
зависла в неволе тоски.
Мне бы в поле …
Росток
там неистово тянется к небу
ненастью и тьме вопреки – истина.
Бьётся в ладони спасительной нитью
наитие? весть?
За всеми свинцовыми тучами – солнце.
Есть!

Точки возврата

Просыпались точки возврата
в ладони белёсого дня
и смотрят чудно-диковато
на нынешнюю на меня.

Одна – до сих пор болевая,
лечить да лечить бы ещё.
Другая горит, не сгорая,
пристыженным пурпуром щёк.

А третья – от знака вопроса,
там так и не найден ответ,
и горький дымок папиросы
не тая, висит много лет.

Дорога суха и горбата
в колдобинах вечных дилемм.
Что смотрите, точки возврата?
А вы и не точки совсем…

Привет

Только глаза открыла –
вижу твоё “привет”…
Что за дела? Ты – вето.
Я же теперь бескрыла.

Толку в луче меж нами?
Только болит сильней.
Он никого не греет
в этом разбитом храме.

Или тебя не знаю?
Ты и не ждёшь ответа…
Что же пишу “привет”,
в угли ступив босая?

Трудно

Мой стремительный защитник, мой улыбчивый стрелок,
Щелкни пальцами и в мире освещение включи.
За чертою мрака сгинет опостылевший мой рок.
И на поясе сверкнут твои заветные ключи.

Свежий ветер вместе с нами затанцует на траве,
По спине ладонь – бальзам от боли и от тоски.
И поверится – на все мои вопросы есть ответ.
И почудится – слабеют вокруг сердца тиски.

Море нежности качает на лиловых волнах,
Можно мне совсем немножко просто слабой побыть?
Пусть, со следа сбившись, злобно где-то скалится страх.
И струной звенит меж пальцев путеводная нить.