Натура
Памяти Михаила Корчагина
Глазам не верю – вот наш сад! Дошёл.
Хмелею – белорозовая радость.
Я и забыл как это хорошо,
когда идти-шагать уже не надо.
Хранить
Не хочется чужую дудку слушать,
Чужого языка искать слова.
Скажу по-русски: сохранить бы душу,
Причину, по которой я жива.
И мой праздник
Говорят, День Победы, мол, неактуально.
Говорят, новый век новый тон задаёт.
Жить без Памяти можно, и в общем, нормально,
Что забудет войну, наконец-то, народ.
Идёт народ
Мы сегодня другие, не просто мы:
мы припомним, как это – за правду в бой.
Проживём этот день посреди весны,
Приподнявшись на цыпочки над собой.
Минута молчания
Распахнут ветрам бело-розовый мир,
гудит горизонт обертонами грома.
Как строчкой, весну прошивает пунктир:
трассирует в прошлое стук метронома.
Маме
Ты открыла мне мир: жить!
Я от ветки твоей – плод.
А в руках у меня – нить.
За плечами у нас – Род.
Вот она от тебя – стать.
От тебя гордый мой нрав.
В сердце плещет твоя страсть,
То свечой, то костром став.
Кто ты?
Наружный блеск рассчитан на мгновенье,
А правда переходит в поколенья
Гёте
Я уже бывала здесь,
помню!
Где морщинится бетон
чёрство,
я ступала испокон
полем,
рассевая лён окрест
горсткой.
Брызнет зеленью асфальт –
лепо!
Помню, шла тропой полоть
руту.
Золотилось, как ломоть
хлеба,
как былинная строфа,
утро.
Слово-прадед
В обход филологических трактатов,
вливаясь по-старинному – изустно –
свободно и поэтому крылато
и как-то по-особенному вкусно –
не из корысти, не добычи ради,
премудрость века доверяя звуку,
является однажды слово-прадед
и подаёт мозолистую руку.
Альняное алиловое
Память – всполохом негаданным
с каждым разом покаяннее:
ночь, окно, и запах ладана,
и бабуня за вязанием.
Дар Лады
Бабушка на луговине воевала с козой. Катька разомлела на солнышке и никак не хотела идти пастись на опушку ближнего лесочка.
– Бабуня, она под песенку пойдет! – крикнула ей Руна, поворачивая с луговины, и запела придуманную ею для этих целей «козиную» песню: «Посею лебеду на берегу, мою крупную зеленую».
Костёр
Облетали минуты с черёмух
в бело-розовом отчем саду,
где струилась лиловая дрёма,
как дурманный настой на меду.
Всё семейство – и русы, и седы –
повече́рять сошлось у костра.
Расцветила неспешность беседы,
воробьино звеня, детвора. Читать далее