Предвосхищение полёта,
а плен, оковы – морок.
Болото, сыр бор, колен дрожь –
всё ложь
наперекор себе, крылатой.
Утрата
трепета исходного –
хищение пылинки от сансары, грех.
Поманит лепет, светотени камышей,
тропинка – струна гитары – тянет
вверх.
За дрёмой век – вселенский жар,
планеты принца розовые зори,
стожарый ветер в оперении ресниц,
грусть
о неявленном – тянусь
через дефис
натура
–
высь.
Я лежала и грустила, с грусти плавились мозги
Много было… Много сплыло… Встану! Пусть не с той ноги.
Поднялась, волчицы злее. Вдруг – под локтем голосок:
«От улыбки день светлее»…. Кролик, розовый дружок!
Верещал мне песню детства из пищалки в животе.
Да ведь это супер-средство при печали-маете!
Улыбнусь игрушке милой, постираю, наряжу.
Ну а ночью “было, сплыло” в ухо мягкое скажу…
Поймите, поймите же… – два полувдоха,
колеблется нить “хорошо или плохо”…
Несказанное на глазах закипает
Горячими каплями… Знаю-не знаю…
Хочу-не хочу… Усмехается карма.
Вслепую ищу дверь заветного Храма.
Потерянный рай за плечом пепелищем
Туман угрожает усмешкою хищной…
А солнце за тучами ласково манит.
Билеты в кармане… На вздохе, на грани.
На кусочки рассыпалось прошлое,
На осколочки и лоскутки.
Я коленями – в горькое крошево,
В неизбывном тумане тоски.
Только вот не бывает аналога
там, где острым ощерились пазлы.
Не отыщешь там самого главного,
лишь поранишь осколками пальцы.
Ворожит темнота, в ней не видно ни зги,
и пора мне развеять туман:
что вот так разлетается, вдребезги,
изначально имело изъян…
Окунусь в туман, пропаду.
Пеленой затяну беду.
От безжалостно ясного, точного
на носочках уйду в многоточия –
игнорируя острые грани, я
размываю вокруг очертания.
Знаю, знаю – самообман.
Во спасение мне – туман…
Я часто зависала на Т9,
Додумывала смыслы и стремленья,
Во мне гремучей смесью Льва и Девы
Бродило, как вино, воображенье.
Ненанесённой боли опасаясь,
Боясь ненаступившего “а вдруг”,
Я бледным мелом страхов рисовала
Вокруг себя непроходимый круг.
А надо бы цветною акварелью
Нарисовать лучи от той черты!
Для изменений можно без падений.
И есть над каждой пропастью мосты.
Я на судьбу счастливую надеюсь,
Придумываю сказку на ходу.
А ну-ка, отключите мне Т9,
И без неё дорогу я найду.
Снежным кружевом вуали
Поразвесила метель.
Бело-голубые дали-
Как пленительная гжель.
Пью короткими глотками
Ветра снежное вино.
Цветом щек со снегирями
Соревнуюсь озорно.
Снег сыпучий, нет тропинки,
Я прокладываю путь.
На ресницах в ряд снежинки
Примостились отдохнуть.
Ветки – белого белее,
Сто оттенков декабря.
Манит снежная аллея
К солнцу цвета янтаря.
Листья спят в уютных почках,
Слышат вальс цветов во сне.
Шьет моих шагов цепочка
Платье бальное зиме.
Привет.
Не подходи, нет!
Люто связал испуг: этих зеркал
муторна глубина, а вдруг
истина солона чрезмерно?
скажу своё фэ
прогибам-понтам
рождённым во Льве
они пополам
спою свою соль
а может и ре
но только не роль
в хозяйской игре
на вылет крыло
на волю строку
скажу своё сло
но только не ку
Решила я освоить твёрдые формы стихосложения.
Начать решила с триолета. Надо бы было с двустиший начать, но так уж вышло.
Итак, триолет.
Украшают девушку скромность, стройный стан и волос водопад,
Милосердие, нежность, гордость, и походка летящая, взгляд…
Подчеркнут её очарованье изумруд, бирюза и коралл.
Ну а что украшает парня? Украшает парня фингал!
Это раньше – дуэли, шпаги, в поллица – благородный шрам.
А сегодня как знак отваги – кулаком наведённый шарм.
Сразу видно: не из трусливых, а совсем и наоборот.
Он за правду и справедливость после думает – сразу – бьёт.
Я врачую ссадину свежую, улыбаюсь луне в окне:
Раз горячий, то будет нежный и отважный – наедине.
Я увешана пираньями-проблемами,
Так вцепились, что не оторвать.
То мозги мне грузят теоремами,
То вонзают нож по рукоять.
Целый день атак пираньих дюжины,
Ночь течёт – бессонных мыслей муть.
Утром меланхолией загружено.
Караул! А впрочем, как взглянуть.
Чтобы одолеть зубов сплетение
применяю способ вот такой:
делаю проблему – приключением,
а пиранью – рыбкой золотой.