Долго-долго снежно-снежно… Сонно-сонный мир меня
Релаксирует на нежном в тёплых всполохах огня.
Мимо-мимо звоны-звоны, время мерно сыплет дни:
Файлы, фабулы, фасоны, иероглифы лыжни.
Сольно-вольно, вольно-дольно
Ляжет-вяжет строчку нить.
Сине, точечно-игольно. Нужно зиму пережить.

Стих — цепочка слов, цепляющихся окончаниями друг за друга

… феВраль обманный, манко охмури
рифмуй «уйти» и «тишь» и шли лучи
учи иному… омму…убери
рисунок окон … кокон? Ок. Ключи?…

Когда идёт снег, легче верится в лучшее.

В добрые силы свыше, в неизбежность победы света,

в насущную тягу к чистоте, в обновление. Когда идёт снег…

Будет белое свыше,
мир отрадно наполнит
свет с оттенками молний.
Даль следами распишут,
как стежком по батисту.
Отодвинется лихо,
станет пусто, и тихо,
и воистину чисто.

Это белое чудно
веселит и румянит.
По ресницам – сиянье
бирюзы-изумрудов,
на шерстинке у кошки –
то лилово, то ало…
Всё возможно сначала –
понемножку, по крошке.

С нова пятьдесят оттенков белого
О кнами остылыми усталыми
Г ород видит. Вот бы в колыбель его,
Р озово укутать покрывалами,
Е жедневно пить чаи с лимонами,
В есело рабзудоражить лыжами,
А лыми закатными коронами!
Й одово-коричневыми, рыжими
Т ешить очагами. Тёпел взор его,
Е сли пятьдесят оттенков доброго
С отворить всему заледенелому,
Ь — и смягчить сурово-стыло-белое.

Невесомо и ново летит по касательной первое,
освежённому взгляду по-детски бездумно-легко.
И на дымчатых крыльях парит надо мною Наверное,
и надежда вливается тёплым молочным глотком.

В это утро, младенчески розово тихое,
проступает начальная строчка-тропа на снегу.
Многоточия-завтра шагами ко благу ли, лиху ли –
но упрямо по белому шью. И наверно смогу.

Робко по бронзе остылой и хрусткой,
жестом неопытным мало-помалу —
сыплет окрест незатейливой крупкой,
вся в ожидании первого бала.

Это потом — похищение Кая,
снеги студёные сплошь и всецело…
а поначалу зима воз-ни-кает…
в юном обличьи… тиха и несмела…

Иве — гнуться в объятиях ветра.
Ветру — выплакать в кронах тревогу.
Щёки — лисьему капору «ретро»,
ветке ивы и ветру немного.

Небу — розово-сине-лиловый.
Лилий кружево — зябнущим окнам.
Окна — блики глазеющим совам.
Софы — мыслящим зимне софоклам.

Фокус в том, что снежинка — реснице.
Снится нитка следов — к новой встрече.
Встреча — взглядам, ладоням и лицам:
пицца, чашки глинтвейна и свечи…

Вечер — капельке этого века.
Веки — чтобы огнём не палило.
Пальцам в стужу — плечо человека,
ветка ивы, перо и чернила.

Как много нежности в зиме,
Как много нежности!
Как много тишины во мне
С приходом снежности.

Как много чистоты вокруг,
Коснуться хочется…
Как долго шла к такому Вдруг
От одиночества.

(…)

Скриншот одного мгновения

С нег Сыпуче Секунды Стелет…
С ны Сливаются С Синевой…

К ошка Код Колыбельный Клеит…
К рыши, Крытые Красотой…

Р астянувшись Раскосой Рысью,
Р елаксируя, Рушит Ритм,

И изгибы Исконных Истин
И сточают Истомно Инь.

Н астроение… Наваждение.
Н еподвижная Нега… Новь.

…
Есть у снежного оцепененья
Предвкушение майских снов.

Между летом и осенью

Спелым яблоком лето упало в траву,
Разметало туманы закатные,
Полинявшую в летние дни синеву
Залатало дождями-заплатами.

(…)

Радостно стучали зубы и коленки.
Я в бордовой шали, в варежке — синица,
Сказку и несказку путая маленько,
После неувязки шла с тобой мириться.

(…)

Кто-то называет это время подведением итогов. Для кого-то это — пост. У кого-то — генеральная уборка. Но все мы нуждаемся в минутах, когда наедине с собой осмысливаем себя настоящего и отпускаем прошлое. И кажется, даже солнце старается нам не мешать в этом: солнцестояние, время молчания.

Время молчания. Белый покров.
Это потом — и заботы и чаянья.
Без иллюзорной понятности слов —
Околозимнее время молчания.

(…)

Из кабины Renault, из уюта салона,
От улыбки твоей и от молнии взгляда
Окуну себя в память заснеженной кроны,
Привяжу себя к колышку старой ограды.

Осторожно глотая комочек солёный —
Заколдованной сказкой застывшее время,
Прислонюсь к позабытой шершавости клёна
Возле дачи, когда-то заброшенной всеми.

(…)

Редко попадаем на воздуси мы,
не до эмпирея как-то, но…
голуби на ветке словно бусины,
как в печаль упавшее зерно…

(…)

Чистенько-чистенько, рано с утра
смою с лица отголоски дурмана,
клочья бессонниц и дум окаянных,
слезоподтёки предательских снов.

Небо на улицу — как из ведра!
Синью-лазурью обряд омовенья.
Чистой страницей приветствую день я,
чистая правда — желанный улов.

Чистой энергией — росчерк пера,
мимо — неверное, лживое-лисье,
и паутину углов закулисья.
По первоснежию — строчка шагов…