Мы с тобой заблудились в июне,
не подходят ключи от весны.
Ехать прямо — стена пелены,
а остаться — засесть в накануне.

Накануне по вкусу чудное —
кисло-сладкое, горечь ли, соль?
Поперёк, параллельно ли, вдоль
надо плыть в этом смутном настое?

Не понять — изнутри или сверху
жарко-острое это «вот-вот»…
Но ведь есть тут какой-нибудь брод!
И ведь кто-то мы есть на поверку.

Версии свистят в голове,
неустанны поиски виз.
Есть места, где нет входа в,
есть места без выхода из –

точки без высот и широт,
остаётся только принять
данную тебе эту вот
под ногами малую пядь.

Человек не особенно сведущ
во вчера.
Что творилось в прошедшую среду,
подзабыл.
Повседневность отца или деда,
то игра
с отголосками камня, и следа,
и чернил.

Глубока старина без предела,
дна-то нет.
Утекло, отгорело, истлело –
можешь, чти.
Мы в крови носим, что уцелело –
тень и свет.
Алой ниточкой истина зрела,
как найти?

О минувшем преданий немало –
небылиц?
Но не зря вековые орала
рыли твердь.
Ищем толк на своих перевалах
с тех крупиц,
чтоб во лжи от азов до финала
не истлеть.

На двадцать второй подписаны,
четырежды взмоет занавес.
Вся труппа – и праведник зван,
и бес – у времени за кулисами.

Застыть и пылать, и смолчать,
и спеть в предложенных декорациях –
от холода до овации,
из полымя – в пламя, то сеть – то плеть.

То плен, то полёт в неведомом
купите ли, сотворите ли –
актёры, и мы же зрители,
с провалами и победами,

с молитвой «и ныне, присно и…»
трясинами и стремнинами
за знаками лебедиными…
На 22-ой подписаны.

Дали билет к бессмертью,
дальше – досмотр и сканер.
Кружит вселенский вертел,
люди теперь на грани
и – под большим вопросом.

Мается в каждом гамлет.
Близко от кнопки сброса
палец судьбы там-тамит.

Только любовь бунтует –
и нарушая квоты,
правит людьми – за буи!
Слушай, как жить охота!

Волочится минута пешком,
за минутой час –
будто ком,
по течению общих трасс и фраз серобетонных –
а я – птица,
испоконно летуча.
Сверху туча –
пытливая линза перед глазом Кого-то,
а внизу – пазлы пламени, пепла и пота –
единицы, нули, нули
на предметном стекле земли…
Предрассветно слепому по-птичьи кричится:
окрыли!

Давай разделим нас на половины –
по моде, отрывая и дробя?
Оранжевый уйдёт от апельсина,
от леса – шум, от клина – журавлиный,
налево – свежесть, вправо – осетрина.
Давай нельзя отделим от себя !

Мы страдивари отберём у скрипки,
отбросит «старый» памятный трамвай,
отдельно будут «юные» и липки,
вершки и корни, золото и рыбки…
Ты будешь улыбаться без улыбки,
я приглашу на без-горячий чай.

Небылица-пересуда
незаметно, ниоткуда
тихим омутом в стакане
кружит-мутит, кап-кап – канет,
источится и быльём
зарастает — нет её.

Сею были словно травы,
семя были — сила правды.
Ветер носит лаи-хаи.
Быль, от солнца прорастая,
правит боли-нелады,
дарит добрые плоды.

На пути к себе, я как в колее:
Ничего важней, остальное – дым.
В личной скорлупе – инобытие,
Свечи алтарей, ритмы лет и зим.

(…)

всего и всех
так много,
так всегда…
дорога так бесконечна,
извечна череда
дерев и вех,
людей — им несть числа…
то жатва, то посев
то угли, то зола…
порядок!
куда мне с малостью моей —
белёсых прядок
шалость,
пружины строк
наивны,
повадка лететь на свет…
но я артачусь,
я — звено порядка,
я значу
не менее планет
и без меня
сансары нет

А что тут скажешь?
Нет охочих слушать,
не то что слышать…
вероятно, уши
мутировали в некие виньетки,
для антуража. Голова без них — не то.

(…)

Странное у нас сегодня…

Тают прежние ценности, не видны ориентиры.

И только чувство, что мы накануне больших перемен,

настойчиво стучится в затаившуюся душу.

И ещё вопрос: ждать? Шагнуть? Но куда?

Мы с тобой заблудились в июне,
не подходят ключи от весны.
Ехать прямо — стена пелены,
а остаться — засесть в накануне.

(…)

Так устроено в мире: мы платим за всё,
получаем сполна в отведённые сроки:
если сеяли ветер — буран прорастёт.
Мы хотим, не хотим – получаем уроки.

(…)

Если у вас есть идея

и у меня есть идея

и мы обмениваемся этими идеями,

то у каждого будет по две идеи.
Б.Шоу

Яблоко моё
лакомое,
есть одной — житьё
муторное…
Радовалась ли,
плакала ли,
ладила ли смысл,
путала ли —

(…)

Я, родившись, кричала взахлёб,
трепыхалась в неведомой были,
и в ответ на коротенький «шлёп»
суматошилась: разъединили!

(…)