Липограмма
у
Спросонья - розово и пряно,
лучи и ветры зелены...
Себя купаю в волнах праны,
с благословения весны.
Читать далее
О, весна без конца и без краю!
А.Блок
Отпущу-ка по ветру печали,
Вытрясая хандру из себя,
Ерунду пропою, теребя
Старомодные кисточки шали,
Наплету хитроумные косы,
Антуражем приветствуя март.
Беззаботный охватит азарт
Естество опьяневшей берёзы.
Золотое в ручьях переливом
Куролесит, и утром в тиши
Отогрето шумят камыши,
Неодетые, шепчутся ивы,
Целомудренно скрыты туманом –
Аметистово-розовый флёр.
И открыт нараспашку простор,
Безнадёжно крылатым желанный.
Еле-еле в несмелом зелёном –
Зачарованно дремлющий лес,
Кистепёрые дали небес,
Романтичные старые клёны.
А на белом листе – серебро.
Юным светом исходит перо…
Под серый плащ упрятав юный шарм
навесив хмурь на дерзкие глаза
является неспешно юный март
и сладко изогнулась дереза,
настраивая звон ветвей-кифар
и пробуют зарянки голоса
посвистывая в утренний муар.
А март бредёт лениво, и следы
полны надежды и живой воды.
Земля пока не приодета,
еще в обрывках зимних снов,
и небо льёт потоки света
земле на бледное лицо.
В неверной милости апреля
трепещет рощица осин.
Сквозит зеленой акварелью
узор оттаявших вершин.
А наледи вчерашней боли
врачуют теплые ветра.
Взволнованно вздыхает поле,
томясь и радуясь: пора…
Тонким росчерком в вазе – веточки,
Прикоснешься к пушинкам – славные.
Так недавно была я девочкой,
За плечом безопасным маминым.
Раскрывались глаза окошками,
Расстилался мир самобранкою.
Прикасалась к нему ладошками,
Безоружная, спозаранку я.
И стихами наивно-первыми
Распускалась, как в невесомости.
Постигала науку нежности
И любви своей безусловности.
Раскрывалась душою, радуя,
Рисовала реальность сказками,
Верой-правдою, как лампадою,
Согревать все хотела ласково.
На окне в тонкой вазе – вербочки,
Стекла в доме промыты – чистые.
За плечом укрываю девочку,
Себя — белую и пушистую.
Я – застывшее дерево берёзы, от зимних морозов спрятавшееся в спасительный сон: не мёрзнуть, не дрожать, не искать тепла заледенелыми ветками. Недавние порывы безжалостного ветра гнули и казалось, сломают. А теперь по мне начинают двигаться тёплые соки… Во мне рождается желание раскрыться – листьями, свежим ароматом…
Я – маленький синий подснежник. Под добрыми лучами моего Солнца я оживлённо, снежинка за снежинкой раскапываю навалившиеся снега холода, равнодушия, малодушия, обид… Я раскапываю снег зелёными ладошками, хочу наверх, ввысь, к теплу, к жизни, к Солнцу. Не желаю больше припадать к земле в ледяной темноте одиночества! Хочу расцвести, изо всех своих молодых сил. И подарить себя.
Я – верба на берегу реки. Зима внушала мне, что каждый мёрзнет в одиночку. Она заледенила песню речки. Она бросала в меня колючие льдинки обмана и разочарований. Зима оставила меня одну и велела выживать как хочу. А я выжила. Моё Солнце коснулось меня ласковыми теплыми лучами и я в ответ раскрылась нежнейшими пушистыми вербочками. Хочу чтобы прикосновение ко мне дарило тепло и радость. Дарю свою мягкость и пушистую нежность – я для этого и родилась.
Я пробуждаюсь… После зимы, холода, жестокости, обид и нелюбви. Пробуждаюсь к Весне, к жизни, к Любви. К Солнцу.
Пробуждаюсь, чтобы сделать чей-то день добрее.
Растрепали ветры облака на перья,
Остудив румянец утренней зари.
Кронами качают пьяные деревья,
Захмелев от соков, что бегут внутри.
То ли это песня, то ли ветра звуки…
Словно хмель туманит.. и волшебным сном
Кружатся деревья, и слабеют руки,
И полны минуты молодым вином.
Вихри рядом вьются, дёргают за косы,
Путаются мысли, кругом голова…
Чудятся ответы… Были ли вопросы?
Кружатся деревья… не нужны слова.
Терцет
Рисует март небрежный свой эскиз
на одряхлевших складках белых риз,
и взгляд у неба сиз…
Затем что в звучном строе лета
Нет и не будет больше дня
Звучней и ярче для поэта,
Как тот, когда сложилась эта
Простая песнь: «Не тронь меня»
Л.Мей
Изначальные волны на пенные пряди
Разрывали ветра.
На рождённой в пучине твердеющей пяди
Начиналась игра.
На клавишах весны капель играет скерцо,
Поблек в аллеях снег, как старенький клавир.
В тональности надежд стаккато вторит сердце,
Арпеджио ручьев и стихотворных лир.
На монотонность стуж – мечты и солнца блики,
И форте – жажда жить! Пиано – эти сны…
Переплетает март ветра и птичьи крики,
Сонату сочинив на клавишах весны.
И вновь сентябрь штампует под копирку
Пейзажи в гамме золотого цвета.
Дожди на лужах, как осенний циркуль,
Число попыток скупо чертят лету.
Арбузным соком, каплей по тарелке,
Антоновкой, по реплике Ньютона,
Стекают книзу часовые стрелки,
Являя срок природного канона.
Пора, пора в зеленую беспечность
Налить немного света и печали.
Свернулось время в символ «бесконечность»,
На пестром разноцветном покрывале.
И вспомнится уют свечи и пледа.
Укрыт мой сон, в нем осень – мне подруга.
Но я – одна. Не клеится беседа.
Она – одна. Нам не согреть друг друга.
О, озеро июньское – с разбега,
О, трав июля сонное томленье,
О, августа с медовым вкусом нега,
Венком сплетаясь в круге ощущений,
Вы заслужили твердое «отлично»!
Так хочется вдогонку: мало, мало!
Но осень с увяданьем фееричным
Я оценю таким же высшим баллом.
Под листопад и перебор гитары
Наполню песню я минорным строем.
Спою о том, как важно, если – пара,
И что теплее, если в осень – двое,
Когда мы в мире хмури и апатий
Сумятицу и сложность наших эго
Соединяем обручем объятий,
В единый круг солярным оберегом.
Я эту осень закреплю на пяльцы,
Пусть каждый день любовью будет вышит.
Целуя, на руке считаешь пальцы,
В мою ладонь щекотно рифмой дышишь.
Сотрутся рамки между сном и сущим,
И под напев старинный клавесина,
Мне осень померещится плывущим
Червонным силуэтом лебединым.
Полновесным, благосклонным
Яблоком своим имперским,
Как дитя, играешь, август.
Как ладонью, гладишь сердце
Именем своим имперским…
Марина Цветаева
В Храме Августа солнечный свет —
высшей пробы червонное золото —
грациозный вершит пируэт
на пороге осеннего холода.
Привкус свежести теплых ветров
растворился в прозрачности далей,
преломляются строки стихов
в многогранном зеленом кристалле.
В Храме Августа, как на парад —
гладиолусы и георгины,
и возносит в ночи звездопад
до заоблачной личной вершины.
Время медленно мёдом течёт,
облака не спешат на плаву,
и вершится для лета отсчет
стуком яблок, упавших в траву,
Виноградная пёстрая сень,
блюдце пенок от варки варенья,
и задумчиво-лакомый день
моего в этот мир появленья.
Август, будем еще на балу,
говоря между львицами нами!
Причащаюсь к добру и теплу
я в твоем заповеданном храме.
Чтоб реальность суровых вещей
мне искать не мешала ответы,
потому что так много в душе
твоего золотистого света.
Зе́лен липень, лета маковка —
чудотворный, точно Леля сон!
Лей колосьям яро злато, как
заповеданное Велесом!
У снопов вихры янтарные,
рожаницей рожь повызрела —
вволю велесова дара ей
под венцом у лета издревле.
Травяной живу фантасмагорией,
как в зелёном плаваю вине.
Голубыми звёздами цикория
это лето строит глазки мне…
Улыбнусь, свернув косичку бубликом.
Неба, трав и мыслей кавардак…
Мне сейчас воздушно и голубенько,
пью июль по капле… самый смак.