Праны пора
Липограмма
у
Спросонья - розово и пряно,
лучи и ветры зелены...
Себя купаю в волнах праны,
с благословения весны.
Читать далее
Соломка
Там у них — соломенная крыша,
стены из соломы, а в окне
семь ветров ребячливо колышут
золотую рябь на ячмене.
Будто им не ведомы потёмки,
ненадёжный выбрали приют,
стелют на колдобины соломки,
в бурю на соломинке плывут.
Будем жить
Не ври себе
Не ври себе, смакуя безысходность, залив по горлышко вселенский мрак, а заодно и вето на борьбу. Со страхами из детства врос рюкзак в мурашковую кожу на горбу – ненастно и готично... и удобно. Ведь есть, кого винить в скорбях своих – дефекты мира, человечий род, погоду и оплошности властей... Но я упрямо высмотрю восход на пике тьмы, что чёрного черней, и в диком заточеньи пандемий наведаюсь в кленовый уголок – жить на свету, выплёскивая стих, и приручить летучий вышний свет, и быть в ответе за шаги и слог, учиться у мучений и у бед итог переиначивать в росток.
О, весна! Акростих
О, весна без конца и без краю!
А.Блок
Отпущу-ка по ветру печали,
Вытрясая хандру из себя,
Ерунду пропою, теребя
Старомодные кисточки шали,
Наплету хитроумные косы,
Антуражем приветствуя март.
Беззаботный охватит азарт
Естество опьяневшей берёзы.
Золотое в ручьях переливом
Куролесит, и утром в тиши
Отогрето шумят камыши,
Неодетые, шепчутся ивы,
Целомудренно скрыты туманом –
Аметистово-розовый флёр.
И открыт нараспашку простор,
Безнадёжно крылатым желанный.
Еле-еле в несмелом зелёном –
Зачарованно дремлющий лес,
Кистепёрые дали небес,
Романтичные старые клёны.
А на белом листе – серебро.
Юным светом исходит перо…
Март идёт
Под серый плащ упрятав юный шарм
навесив хмурь на дерзкие глаза
является неспешно юный март
и сладко изогнулась дереза,
настраивая звон ветвей-кифар
и пробуют зарянки голоса
посвистывая в утренний муар.
А март бредёт лениво, и следы
полны надежды и живой воды.
Пора
Земля пока не приодета,
еще в обрывках зимних снов,
и небо льёт потоки света
земле на бледное лицо.
В неверной милости апреля
трепещет рощица осин.
Сквозит зеленой акварелью
узор оттаявших вершин.
А наледи вчерашней боли
врачуют теплые ветра.
Взволнованно вздыхает поле,
томясь и радуясь: пора…
Вербочки
Тонким росчерком в вазе – веточки,
Прикоснешься к пушинкам – славные.
Так недавно была я девочкой,
За плечом безопасным маминым.
Раскрывались глаза окошками,
Расстилался мир самобранкою.
Прикасалась к нему ладошками,
Безоружная, спозаранку я.
И стихами наивно-первыми
Распускалась, как в невесомости.
Постигала науку нежности
И любви своей безусловности.
Раскрывалась душою, радуя,
Рисовала реальность сказками,
Верой-правдою, как лампадою,
Согревать все хотела ласково.
На окне в тонкой вазе – вербочки,
Стекла в доме промыты – чистые.
За плечом укрываю девочку,
Себя — белую и пушистую.
Воздаяние
Не фантазия и не мания
у Создателя – воздаяние,
зло стрелой возвратится вспять,
где натянут враждебною волей лук,
от важды антипатии нем и глух –
и желания покорять.
Но Любви не порвётся нить,
если выйдет простить. Простить.
Код
В каждой мгле есть дороги и шансы,
В каждой тьме – и маяк, и свеча,
И солярные протуберанцы
Пепелят неотвратность меча.
Сохраняет спасительный код
Исходящий из вечности род.
Просыпаюсь
Я – застывшее дерево берёзы, от зимних морозов спрятавшееся в спасительный сон: не мёрзнуть, не дрожать, не искать тепла заледенелыми ветками. Недавние порывы безжалостного ветра гнули и казалось, сломают. А теперь по мне начинают двигаться тёплые соки… Во мне рождается желание раскрыться – листьями, свежим ароматом…
Я – маленький синий подснежник. Под добрыми лучами моего Солнца я оживлённо, снежинка за снежинкой раскапываю навалившиеся снега холода, равнодушия, малодушия, обид… Я раскапываю снег зелёными ладошками, хочу наверх, ввысь, к теплу, к жизни, к Солнцу. Не желаю больше припадать к земле в ледяной темноте одиночества! Хочу расцвести, изо всех своих молодых сил. И подарить себя.
Я – верба на берегу реки. Зима внушала мне, что каждый мёрзнет в одиночку. Она заледенила песню речки. Она бросала в меня колючие льдинки обмана и разочарований. Зима оставила меня одну и велела выживать как хочу. А я выжила. Моё Солнце коснулось меня ласковыми теплыми лучами и я в ответ раскрылась нежнейшими пушистыми вербочками. Хочу чтобы прикосновение ко мне дарило тепло и радость. Дарю свою мягкость и пушистую нежность – я для этого и родилась.
Я пробуждаюсь… После зимы, холода, жестокости, обид и нелюбви. Пробуждаюсь к Весне, к жизни, к Любви. К Солнцу.
Пробуждаюсь, чтобы сделать чей-то день добрее.
Пьяные деревья
Растрепали ветры облака на перья,
Остудив румянец утренней зари.
Кронами качают пьяные деревья,
Захмелев от соков, что бегут внутри.
То ли это песня, то ли ветра звуки…
Словно хмель туманит.. и волшебным сном
Кружатся деревья, и слабеют руки,
И полны минуты молодым вином.
Вихри рядом вьются, дёргают за косы,
Путаются мысли, кругом голова…
Чудятся ответы… Были ли вопросы?
Кружатся деревья… не нужны слова.
Март. Эскизы
Терцет
Рисует март небрежный свой эскиз
на одряхлевших складках белых риз,
и взгляд у неба сиз…
Первородный гормон
Затем что в звучном строе лета
Нет и не будет больше дня
Звучней и ярче для поэта,
Как тот, когда сложилась эта
Простая песнь: «Не тронь меня»
Л.Мей
Изначальные волны на пенные пряди
Разрывали ветра.
На рождённой в пучине твердеющей пяди
Начиналась игра.
На клавишах весны
На клавишах весны капель играет скерцо,
Поблек в аллеях снег, как старенький клавир.
В тональности надежд стаккато вторит сердце,
Арпеджио ручьев и стихотворных лир.
На монотонность стуж – мечты и солнца блики,
И форте – жажда жить! Пиано – эти сны…
Переплетает март ветра и птичьи крики,
Сонату сочинив на клавишах весны.