Смогу
Невесомо и ново летит по касательной первое,
освежённому взгляду по-детски бездумно-легко.
И на дымчатых крыльях парит надо мною Наверное,
и надежда вливается тёплым молочным глотком.
В это утро, младенчески розово тихое,
проступает начальная строчка-тропа на снегу.
Многоточия-завтра шагами ко благу ли, лиху ли –
но упрямо по белому шью. И наверно смогу.
Он вернулся. Итальянский сонет
Ничего я тогда не понимал!
Не надо слушать, что говорят цветы…
Она дарила мне свой аромат, озаряла мою жизнь…
Но я был слишком молод, я еще не умел любить
А. де Сент Экзюпери
И ввысь, и вниз, и свисты в сивой сини,
лилово-серый перистый размах...
За птицами, из пут своей пустыни
сбежал к иным мирам - на риск и страх!
Читать далее
Почти по Крылову
Мадам Эн Эн однажды рок послал кусок бумаги,
На кресло дама взгромоздясь,
Стих сочинить впервые собралась,
И позадумалась…
Перо ж в руках держала.
На ту беду Лиса поблизости бежала.
Чернильный дух Лису остановил,
Идеей хитрой шутки осенил.
Плутовка к дамочке на цыпочках подходит,
Вертит хвостом, с листочка глаз не сводит,
И говорит так сладко, чуть дыша:
«Талантище! Как хороша!
Ну что за рифмы, что за краски,
Писать романы, оды, сказки!
Мурашки! жалко, мал листа кусок,
Ты можешь сделать в гении бросок!
Пиши, да не скупись!
Наверняка, сестрица,
С умением таким
Быть краткой не годится!
Пегас в седле, какое там учиться!
Тут у мадам с похвал вскружилась голова,
От радости свело плечо и ногу, —
Она на льстивые Лисицыны слова
Писала и писала, много-много…
Смысл выпал,
появившийся едва.
******
Уж сколько раз твердили миру,
Что слово – золото, и истина мудра.
Но часто снова попадает лира
К страдальцам одержимостью пера.
Да! Фраза не теряет остроты:
«Служенье муз не терпит суеты».
Отлеталось
Акростих
Отжелтело, отлеталось, отгорело,
Караванами по небу унеслось,
Тишину с утра припорошило белым,
Янтари спугнув с заплаканных берез.
Бережёное тепло поманит негой
Ритуала чая накануне снега.
Ь
Соломка
Там у них — соломенная крыша,
стены из соломы, а в окне
семь ветров ребячливо колышут
золотую рябь на ячмене.
Будто им не ведомы потёмки,
ненадёжный выбрали приют,
стелют на колдобины соломки,
в бурю на соломинке плывут.
Четыре строчки
В протянутой руке так много смысла
В ней бездна света, океан тепла…
Рука в руке, несуетно, не быстро
Идти… какая разница — куда?..
***
В тумане не заблудиться бы,
Мне солнца и ветра хочется.
Найдите мне переводчика,
Перевести с интуиции…
***
Понедельник. Ветер. Утро.
С чашкой чая у окна.
Ладно, пусть не будет чуда.
Ну хотя бы — тишина.
***
Объятья. А где-то ветры…
Сплетая сердца и руки,
Обмениваемся светом,
Закрывши спиной друг друга.
***
Импульс нежности: ты, я…
День окутан теплом и лаской.
Состояние объятия —
Ежедневно. Ежечасно…
Зато
Как мы любим трясти достоинством!
Охраняем себя от обид.
Из упрёков готовим воинство
Тем, кто нашей персоне грозит.
Но зато обижаем походя
С наслаждением даже слегка…
И для тех, кто просил о помощи
Не жалеем подчас пинка…
Космическая сказка
Давным-давно в космическом безмерии
жила-была обычная звезда –
случайное скопление материи,
проста, не хороша и не худа.
Плыла себе бескрайними просторами,
умела жить, лишь излучая свет,
за что критиковалась метеорами —
холодными обломками комет.
«Вот светит, весь уют переиначила!
Кому нужны такие пламена?
Она непозволительно горячая
и вероятно, тяжело больна! «
А между тем неслись тысячелетия.
Умчались метеоры в никуда.
Созданиям вселенной нет бессмертия.
Погасла, срок пришел, и та звезда…
А свет её летит из мрака космоса
наперекор вселенским холодам,
летит века, не подавая голоса,
и всё же говорит о важном нам.
Ночное небо звёздами прекрасное.
От каждой свет, как тоненькая нить,
звучит струной, и знаю: не напрасна я.
И так легко! И так охота жить.
Рай и ад
Пришел как-то юноша к старцу седому в пещеру
«Почтенный, наслышан, ты мудростью древней богат.
Поведай мне, есть ли на свете какая-то мера
Добра или зла? Как понять, что есть рай, а что – ад? «
Старик был недвижим на фоне темнеющей сини.
Лишь свет от костра плавил золото мысли в глазах.
«Ты молод и глуп. Ты, подобно голодной скотине,
Прожорлив и падок на зелье, что дарит лоза! «
«Как смеешь ты, старец, хулою чернить человека?!»
И выхвачен меч и во гневе в ладони зажат!
Старик посмотрел на орудие смерти от века:
«Вот это и есть он, тобой вопрошаемый ад».
Опомнился юноша, в ножны упрятавши ярость…
Шагнуть не сумел за пылающий злобою край.
Старик улыбнулся морщинами самую малость
В глаза посмотрел и промолвил: «А это есть рай».
Изъян
Рассыпалось прошлое в колкое крошево,
горестный тлен.
Не жалея колен, я – в осколки:
вернуть бы, спасти!
Все пути Галатеи
от воли творца – стежки за иголкой,
сердца
вне его рассыпаются в прах,
отпечаток тоски на губах…
Вопреки этой тьме без просвета
придумала вето
стараниям сделать разбитое наше – целым.
Отрезвела.
Раз билось, накрыл дурман –
знать, оно изначально имело изъян.
Было
Крыльями алого стяга
деды украсили май.
Хмурилась глыба Рейхстага,
рос меж камней иван-чай.
Чай в покорёженной кружке
тёплым покоем пьянил,
солью на мирной горбушке –
крохи немеренных сил.
Солнечный зайчик от пряжки
прыгал по буквам «дошли!».
Память горчила из фляжки,
вторили ей журавли,
синь прошивая пунктиром –
ждал отвоёванный дом.
Ландыш сигналил о мире
мягким зелёным мечом.
Я на светлой стороне
Я на светлой стороне.
Как дышу, слагаю строки,
Проживаю те уроки,
Что даются свыше мне.
Все, запавшее извне,
Пропускаю через душу.
Создавая, не разрушу.
Я – на светлой стороне.
Разум с верой заодно.
Мысли чередой отправлю,
Свет от Яви и до Прави
В них, как главное звено.
Разум заодно с былым.
Родниками – речь родная.
Приоткрылась кладовая
Да со смыслом вековым.
Разум с кровью заодно –
Генов родовая память
Льётся в жизненное пламя,
Как багряное вино.
Я с душой наедине.
Я – она и есть, точнее.
Между терний путь виднее:
Я на светлой стороне.
Непонятная
Взгляды стылые чую кожей я —
Непохожая, непохожая.
Непривычная, не по ветру нос,
Не подстроилась — не допетрилось.
На досужий суд ваш — невнятна я,
Раздражающе непонятная.
Угождать бы вам, быть хитрей чуть-чуть.
Не виляется. Быть собой хочу.
А недобрых слов сброшу пятна я.
Бесит слабого — непонятное.
Живи сейчас
Мы каждый год стараемся итожить,
И друг на друга планы громоздим.
Хотим подняться, смочь и приумножить,
Взлетаем, развиваемся, спешим.
Вода под камень не течет лежачий,
Все так, но вот подумалось о чем:
Когда спешим, горбатимся-ишачим,
И суетимся – мы тогда живем?
Так, как душе мечтается и снится,
Проблемам, директивам вопреки,
Чтоб вкусно и взахлеб из той криницы,
Где забывают клетки и силки?
Чтобы Вчера не висло грузом лишним,
Чтоб Завтра не тревожило ничуть.
Живи минутой, что сочнее вишни,
Живи сейчас и здесь, ты просто будь!
Очарованье каждого мгновенья,
Звучанье яви или краски сна,
И нежности любимых дуновенье,
И каждый вздох, и каждый взгляд – до дна!
Живи Сейчас! В минутах, полных света.
Живи вот здесь, по полной проживи!
Пусть твой корабль плывет с попутным ветром
Под негасимым парусом любви!
Уж если
Экраны, мужчины… Сенсации, крики,
Призывы, конфликты, дубинки и флаги.
Фальшивых кумиров привычные лики,
Оружие, деньги, бумаги, бумаги…
Уж если кричать – то в атаку вздымаясь,
Да так, чтоб пошли без сомнения следом.
А коль воевать – то до мирного мая,
Да так, чтоб на долгие годы победа.
Уж если погоны – то с честью надеты,
Да так, чтоб чисты, чтобы непогрешимы.
Уж коли знамена – то с именем света,
Да так, чтоб с ясной душою за ними.
Уж если и драться, то за справедливость,
Да так, чтобы было потом неповадно.
Уж если сказать, то в глаза и правдиво,
Да так, чтоб ни капли сомнения в правде.
Уж если запомнить, то памятью светлой,
Да так, чтоб не гасло зажженное пламя,
Так, чтобы былое без тени наветов
Продолжилось бы не словами – делами.
Пусть сердце подстроится в такт метронома,
И кровная память – в строю на параде.
И прадед продолжен в тебе невесомо,
Теперь за тобой – защищать и уладить.
